До последнего вздоха

Супружеская чета Кайтан — Антон Денисович и Людмила Харитоновна — были в Северской известными людьми. Он много лет работал в военкомате, потом в райкоме партии. Людмила Харитоновна — инспектор «Энергосбыта», потом агент Госстраха.

Когда они в праздничные дни выходили вдвоём из дому, редко кто проходящий мимо не отмечал про себя: «Какая красивая пара!». Только немногим было известно, что и он, и она — бывшие фронтовики, и каждый из них знает, почём фунт лиха. Но и каждый знает, что такое любовь Их обоих одарила судьба этим счастьем. Прожили супруги душа в душу 45 лет. Их дочь Валентина — известный в районе педагог, сын Сергей — военный инженер живёт в Геленджике.

Из Антона Денисовича и Людмилы Харитоновны получились замечательные дедушка и бабушка. У них пять внуков. Людмила Харитоновна пекла для них блины, пироги и торты. Всех пятерых научила играть в шахматы.

Антон Денисович ушёл из жизни в 1990 году… Людмила Харитоновна долго стойко держалась да и сейчас держится. Делает по утрам зарядку. И только три года, как перестала ходить в парк на танцы. Ноги стали сдавать. Нынешней осенью Людмиле Харитоновне Кайтан исполнилось 90 лет.

Без семьи

— Роду-племени своего не знаю, — вспоминает Людмила Харитоновна Кайтан. — Не знаю даже, откуда я родом. Неинтересно прежде было узнавать, а потом и узнавать стало не у кого. Даже мать не могу вспомнить. Помню, как в тумане какую-то женщину с ребёнком и как будто бы слышу её голос: «Мила! Доченька»…

Что касается места моего рождения, помню, как разговаривали взрослые и упоминали Старый Оскол. То ли был он где-то неподалеку, то ли кто-то туда собирался уехать. То ли это была Белгородская область, то ли Курская.

Помню дом в глубине двора, большой с красивым крыльцом. Двор чистый, ухоженный. Хозяйство, у нас было, наверное, крепкое. Держали лошадей, коров, овец, птицу.

В 1932 году перед Новым годом пришли к нам несколько человек в кожанках. Меня отправили к соседям. А соседи — добрые люди — не дали даже в окно посмотреть.

Когда пришла домой, из разговора взрослых поняла, что у нас забрали зерно, муку, вообще всё съестное, угнали со двора скот, одним словом,  раскулачили, и увели с собой отца.

Старшая сестра Наталья через несколько дней собралась и уехала работать на шахты. Дома с мамой остались я и братишки Лёша и Коля.

Мы узнали, что такое голод. Через месяц умер братишка, а затем и мама . Мне было восемь лет. На моём попечении остался грудной брат Коля. Я, сама ещё маленькая, взяла на себя все заботы о нём. Старалась маму во всём копировать.

Весной нежданно-негаданно вернулся домой отец. Связал в узел нашу с Колей одежонку, и все мы оказались на железнодорожном вокзале.

Я впервые в жизни увидела железную дорогу и всё расспрашивала, как это по этим железным полоскам можно ехать. Вдруг появился паровоз. Он шумно бухал, шипел. Прямо на нас летели клубы дыма…

Мы забрались в вагон и поехали. А сошли в городе Батайске. Там мы поселились в бараке.

Наш папа стал работать в авиашколе имени Серова заправщиком самолётов. Был он добрым и весёлым. Однажды на лётном поле случилось ЧП. Его ударило винтом по голове. Папу отправили в Ростов в больницу, где он и умер перед Новым годом.

Нас с братом определили в два разных детских дома. И мы окончательно друг друга потеряли. Я оказалась в Славянске-на-Кубани. Мне тогда исполнилось десять лет…

Война

— После семилетки, которую окончила в детском доме, в четырнадцать лет оказалась в станице Белореченской в торговой школе. Первое место работы — отдел культтоваров. Торговала тетрадями, чернилами, ручками, перьями и чернилами на разлив. Хорошо, что меня как бывшую детдомовку прикрепили к столовой, талоны на питание дали. А то точно с голоду бы умерла…

Началась война. Всё вокруг как-то стало ломаться. И в столовой стало не до меня. Оказалась у меня в руках газета, в которой прочитала объявление, что открываются двухнедельные курсы брынзоделов. «С такой профессией я точно с голоду не умру», — решила я и отправилась на курсы.

После курсов получила направление на хутор Новоукраинский, что неподалёку от станицы Крымской. Я должна была там организовать пункт приёма от населения овечьего молока, делать из него брынзу и отправлять её в Краснодар.

Через шесть месяцев вокруг заговорили, что вот-вот должны прийти немцы. А я молоко принимаю да брынзу делаю. Брынза получалась вкусной. Буквально за день до прихода фашистов успела отправить её к месту назначения. Как же радовалась, что она врагу не достанется. Зарплату получила и купила себе на базаре с рук первое в жизни пальто и несколько кусков хозяйственного мыла, чтобы обменять их на рис.

Летний день. Мы с соседкой Галей идем по полевой дороге с беспорядочной толпой людей с тележками и узлами. В моей руке тоже узел, в котором пальто и хозяйственное мыло — всё моё имущество. Никому не хотелось оставаться на оккупированной территории.

Над головами — безоблачное небо. Стеной у дороги стоят молодые подсолнухи. А потом началось что-то невообразимое. Налетели самолёты и начали нас бомбить. Летели снаряды. На дороге горели танки — и наши, и немецкие. Впервые рядом увидела смерть: трупы наших солдат и прямо на глазах гибли мои попутчики. В общем, я в этот день поняла значение выражения «кромешный ад».

Вошли в какой-то хутор, а там немцы. Они пытались узнать у нас, что мы делаем на поле боя. Пистолеты на нас наставили. Но не расстреляли. Заставили картошку чистить.

Оказалось, что немцы уже везде. Я вернулась на хутор Новоукраинский к хозяйке, у которой квартировала. Здесь со мной беда приключилась. Ноги отказали. Лежу на своём топчане бревно бревном. Мимо по дороге провели толпу наших пленных. Пыльные, потные, в кровавых бинтах. Немцы заходили в нашу хату и выходили. Один подошёл, заговорил по-русски:

— Я врач. Что с девочкой?

— Я разучилась ходить.

Он меня осмотрел. Сказал: воспаление седалищного нерва. Дал таблетки.

Я боялась их пить. Думала: отравит. Через два дня он заглянул ещё раз и обнаружил неиспользованные таблетки. Сказал: «Ну, если хочешь всю жизнь в постели провести, не пей». Те таблетки мне помогли…

После освобождения Кубани от фашистов пошла в армию. Попала в спецсвязь. Про себя думала: выдадут мне форму летнюю и зимнюю, и я буду одета. Как же я ошиблась! Одежды мне никакой не дали. По той причине, что я должна стараться быть незаметной, чтобы не бросаться в глаза. Моя обязанность — доставка секретной почты. А вот револьвер выдали. Сама удивляюсь, как я ухитрялась его прятать на себе. Правда, стреляла из него один раз. Какой-то мужик бандитской наружности пытался настойчиво оказывать мне знаки внимания и перешёл все границы. Вот я и выстрелила. Слава Богу, промахнулась. Но мужик отошёл, чертыхаясь.

Освободили Крым. Мне моё начальство сказало, чтобы я нашла себе квартиру в Симферополе и не очень-то распространялась о роде своей службы. Чаще всего секретную корреспонденцию возила по железной дороге в Москву и обратно. Много раз была в Москве. Мечтала побывать в Большом театре, но так и не довелось

Вся жизнь теперь моя проходила под стук колёс, гудки и свистки паровозов. Всё время перед глазами были бегущие люди, теплушки с наглухо задвинутыми дверями, платформы с потрепанными грузовиками, грузы, накрытые на платформах брезентом… Движение грузовых и пассажирских поездов очень долго было без какого-либо расписания… Поезда фашисты продолжали бомбить. Но со мной всё обошлось.

Как-то не замечала, как я одета. На мне — всё то же моё многострадальное пальто. Однажды в Москве я расписывалась в получении очередной депеши, и офицер, вручающий мне это послание, сказал:

— Какие красивые у вас, девушка, руки!

И вдруг я посмотрела на себя со стороны и увидела этакое чучело. Мне так захотелось хорошего платья, незаштопанных чулок, просто до слёз. Но всё это было невозможно. Но каким-то чудом меня занесло в парикмахерскую, и я первый раз в жизни сделала маникюр.

Любовь

Однажды вернулась в свой Симферополь. Во дворе нашего дома встретила парня в военной форме. Вечером артиллерист Антон Кайтан постучался в дверь моей квартирной хозяйки и пригласил меня в кино. Потом он мне рассказал, что возвращается с фронта. Конкретной цели, куда и к кому ехать, у него не было. Антон тоже был детдомовским. Просто по пути заглянул к друзьям, случайно увидел меня. Через несколько дней мы поженились. Тогда Антон пообещал мне: «Любить тебя буду до последнего вздоха». Так это и было….

Мой Антон Денисович был лучшим мужем на свете. Лучшим отцом для наших детей — Валентины и Сергея. Лучшим дедом для наших внуков. Наверное, был бы и лучшим прадедом для правнуков да рано ушёл из жизни. Его уж нет на свете почти четверть века, а воспоминания о нём самые тёплые, самые светлые… Мы ведь с ним ни разу в жизни не поругались, косо друг на друга не посмотрели. Ведь именно благодаря ему, я была, наверное, самой счастливой женщиной на свете…

Записала Людмила Бухало.

Фото из семейного альбома.