Девять месяцев зимы, остальное – лето

30 лет отработал в тоннелях БАМа Николай Еремский из станицы Северской

Николай Дмитриевич пришёл в редакцию с пухлой папкой. В ней – фотографии бамовской поры, журналы, повествующие о работе организаций по сооружению тоннелей и их тружениках. И ещё исписанный маленький листочек с фамилиями своих земляков-бамовцев.

С этих списков пионер легендарной стройки и начал свой рассказ.

– Сергей Малеваный, Александр Коротаев, Владимир Ткаченко, Сергей Климов, Валерий Голуб, Сергей Шлейк – их уже нет. А вот эти ребята живы-здоровы, хотя и не все сейчас живут в Северской, но мы общаемся: Василий Мальцев, Евгений Латков, Виктор Кох (Еда), Александр Кожемякин, Борис Голуб, Юрий Снопко.

Потом мы перешли к фотографиям и журналам. Николай Дмитриевич, словно вновь ощутив пульс того времени, захотел показать, на каких машинах он работал на строительстве тоннелей.

– Вот эта часть, передняя, ротор – она крутится, 10-метровый диаметр был для железнодорожных тоннелей и 13-14-метровый – для автомобильных, – объясняет он, показывая на фото с горно-проходческим комплексом. Металлический щит, сваренный из четырёх частей, крутится под давлением, и машина, раскалывая горную породу под землёй, продвигается вперёд, а куски породы подаются наверх. Это сейчас такие машины используют. А Байкальский тоннель в семидесятых мы строили ещё буро-взрывным методом.

В его семье было трое детей. Отец Николая Дмитриевича работал учителем истории в школе – Еремский Дмитрий Емельянович. Николай, по его собственным словам, учился по-разному: мог хорошо, а мог и прогулять. Среди фотографий попался его первый класс в 45-й школе, и он сразу вспомнил имя своей первой учительницы – Елена Васильевна Блинова.

– Меня всегда тянуло на стадион. Когда у нас в станице открылась ДЮСШ, пошёл туда заниматься футболом. Волынко, Кочериди Климов – это наше спортивное поколение.

В 1977 году Николай решил поехать на БАМ со своими одноклассниками и друзьями (он учился в 45-й и 43-й школе).

– Кто подбил поехать? Наверно, я, – говорит он с серьёзным лицом, а в голосе слышен задор. – Хотелось заработать, купить машину, если честно. Родители мои были против, и все знакомые были уверены, что через полгода мы приедем назад.

Билет на самолёт до Улан-Удэ тогда стоил 116 рублей. Собрались в один день и поехали. От Улан-Удэ ещё 600 километров над Байкалом, потом на попутках до посёлка Гранитного.

– Вася Мальцев, Витя Еда (Кох), Женя и я – все северские. Мы приехали в посёлок в сентябре, уже начинался снег. Столько снега я в жизни никогда не видел! Товарищ, который тогда уже работал на БАМе, написал, что там всё хорошо. И действительно, продовольственное снабжение было прекрасное. Вначале мы поселились в вагончике. Бытовые условия, правда, были тяжеловатые, после смены негде помыться – ведь всё только начиналось, посёлок строился. Но мы молодые были, это, можно сказать, романтика для нас.

– Вот, – Николай Дмитриевич показывает снимок со стелой у дороги среди гор, – это посёлок Гранитный, откуда начиналась моя жизнь на БАМе. Сейчас там проложен второй железнодорожный путь. А посёлка как такового уже нет.

Да, были такие, которые, заработав на машину, уезжали, говорит Николай. А он остался.

Первые полгода работал на пилораме плотником, строил посёлок. Потом его направили в техшколу от «Бамтоннельстроя» – учиться на проходчика тоннелей. Как раз организовывался 19-й тоннельный отряд. Через три месяца он вместе с ним отправился в подземку.

– Первое впечатление, когда зашёл в тоннель – мурашки по коже, сверху – каменная глыба, которая может упасть. Сначала работал на строительстве Байкальского тоннеля – его длина 6,5 километра. В 1982 году мы закончили его. Оттуда наш отряд направили на Северомуйский тоннель, это от нас в 300 километрахбыло. Я знал, что он самый большой в Европе и самый сложный. Было где-то 17 проектов, а выбрали самый сложный. Все сложности исходили от воды и сейсмической активности территории. Были, к сожалению, и трагические случаи. Техника в основном иностранная, а руки наши.

 Северомуйск с тех пор стал столицей проходчиков. Там работало много отрядов, все жили в одном посёлке. По шесть часов тогда длилась смена под землёй. Неделю в одну смену, неделю во вторую, потом – в третью. Отпуск – 59 дней в году.

– Я хотел в подземку – и получил её. Потом никак не мог выбраться оттуда – привык…

На первую машину – жигули «шестёрку» – он заработал за два с половиной года. А уезжать никуда не захотел. Хоть и говорили о суровом климате тех мест: девять месяцев зимы, остальное – лето.

На БАМе у Николая Дмитриевича появилась семья, это ещё когда самый первый тоннель строил, Байкальский. Супруга работала оператором котельной, родились две дочки. Для семейных условия создавались хорошие – строили школы, больницы, роддома.

Спортивная и культурная жизнь не отставала. Спартакиады – зимняя и летняя – каждый год. Николай Еремский участвовал в них, его виды спорта – футбол и волейбол. Столько артистов, известных спортсменов, космонавтов приезжали к бамовцам. Запомнился Николаю Дмитриевичу легендарный футболист Эдуард Стрельцов.

В клубе даже свой джаз-банд играл. В выходные охотились, рыбачили, собирали бруснику, голубику. А в газетах читали о своих рекордах, скоростных проходках, соревнованиях.

– А это 22-й отряд, – смотрим очередное фото. – Год какой? 1985-й. Не подписывал никогда фотографии. Главное, что друзей-товарищей помню. Вот это радоновые ванны в Дзелинде, Бурятия, – на улице мороз, а мы в воде горячей. А это машина, которая заливает в тоннеле бетон. Потом делали опалубку – металлической сеткой обвязывали всё пространство внутри. Вот моё звено…

Достроили и открыли Северомуйский тоннель, это было уже начало нулевых. Тогда рабочие стали приезжать на БАМ вахтами, отряды сокращали. А Николая Дмитриевича вместе с другими проходчиками уже ждали тоннели в Красноярске и Хабаровске. Вот они и пролетели, тридцать бамовских лет.

– Мне вахты в конце концов надоели, решил уволиться. Вернулся домой и когда поехал в Новороссийск, случайно встретил там товарища. Он в футболе когда-то стоял у нас на воротах, на БАМе работал начальником участка. Здесь он руководил управлением механизации горно-капитальных работ, и он предложил мне пойти строить новороссийские тоннели. После окончания строительства я на пять лет поехал на тоннели в Сочи, где строили 4,5 километра олимпийской магистрали – от села Монастырь до Кепши. Там встретил своих товарищей-бамовцев. А ещё на Саяно-Шушенской ГЭС мы строили водосбросные тоннели.

Получается, всего на счету у Николая Дмитриевича семь крупных тоннелей.

Мы пересмотрели много снимков, которые он хранит и в своём смартфоне: БАМ, тоннели, роторы, спорт, природа, молодость – самая важная и яркая часть его жизни.

Дочери и пятеро внуков живут, можно сказать, рядом, постоянно видятся. Старшему внуку 19 лет, младшей – семь лет. Николай Дмитриевич сейчас заканчивает стройку дома. Достанется кому-то из внуков, говорит он.

– Вы рассказывали старшим внукам о том, как работали на БАМе?

– Они знают, что я там работал. Но слушать им об этом не интересно…

Даже обидно стало за их деда. Ведь продержаться столько лет на такой суровой, физически тяжёлой и монотонной работе – это сколько нужно воли и самоотверженности. Он по праву заслужил не только медаль за труд на БАМе и материальное благополучие, но и уважение потомков. Николай Еремский строил важнейшие и уникальные объекты, которые сегодня обеспечивают развитие нашей большой страны. А потому в историю строительства тоннелей вписано и его скромное имя.

Ирина Орлова

Фото из личного архива Н. Еремского