Как найти солдата

Выезд назначили на пять утра. «Почему так рано?» — спрашиваю. «Потому что едем на один день, а нам ещё до места надо добраться», — ответили мне.

Черноморцы Александр Копанев и Андрей Василенко состоят в краевой общественной поисковой организации «Щит и меч». Она ведёт поиск и захоронение останков советских воинов, погибших во время Великой Отечественной войны на территории Краснодарского края. Молодые люди не раз становились героями публикаций в газете «Зори». А ещё благодаря им в посёлке Черноморском появился местный военный музей. Александр и Андрей стали моими сопровождающими в поездке.

Наш путь лежал в Абинский район под станицу Шапсугскую, где во время Великой Отечественной шли ожесточённые бои. Доехали на легковой машине до закрытого карьера, после чего пересели в «Ниву». От карьера ещё несколько километров по горной дороге, если её можно так назвать. Поднимаясь и спускаясь с горки на горку, петляя между деревьями и кустарниками, прибыли в опорный лагерь поисковиков. На часах — 6.00, на «опорнике» — две палатки тех, кто приехал с вечера. Но ребята ещё спят. Выгружаемся, берём с собой воду, съестные припасы, инструменты.

— В принципе, весь лес вокруг — это и есть место поиска, — поясняет Копанев. — Буквально в 50 метрах от лагеря несколько недель назад поисковики из Новороссийска обнаружили останки двоих советских солдат, хотя мы, получается, мимо них десятки раз проходили.

В годы войны здесь находился мощный укрепрайон фашистских войск, который являлся частью знаменитой «Голубой линии». Тысячи метров многорядной системы окопов, десятки блиндажей и пулемётных «гнёзд», артиллерия и бронетехника, личный состав немецких и румынских подразделений. А в нескольких километрах напротив — позиции Красной армии, наступавшей от черноморского побережья в направлении Таманского полуострова.

— Наши отцы-командиры думали, что возьмут эти рубежи наскоком, и без разведки отправили солдат прямо под огонь немцев, — совершает экскурс в историю Александр. — Потери были колоссальные. Когда наступление увязло в немецких оборонительных порядках, оба войска перешли в позиционное противостояние, длившееся несколько месяцев.

Несмотря на ранний час в лесу светло и совсем не холодно. Двигаемся дальше, но уже пешком. В руках каждого поисковика лопата и металлоискатель — два самых важных инструмента для поиска. Металлоискатель почти без остановки «фонит». Киваю на него:

— Он всегда так?

— Здесь — да, — отвечает Копанев.

— Почему?

Вместо ответа поисковик откидывает ногой многолетний слой листьев толщиной сантиметров семь. Под ним — земля, словно усеянная осколками, гильзами, пулями и целыми патронами. Становится понятен масштаб шедших в этих местах сражений.

— Это от нашей винтовки Мосина, это от ППШ, а это от немецкого МП-40, — со знанием дела рассматривает «железки» Александр.

— Откуда знаешь?

— Как-никак восемь лет поисками занимаюсь — научился разбираться. Что-то подсказали другие, что-то сам прочёл — литературы и сведений в интернете сейчас хватает.

«Железки» складывают на лежащие на земле ветки и стволы деревьев, чтобы больше не «звенели». Металлоискатель у Копанева — один из самых простых. Реагирует на малейшее содержание железа или цветного металла. Но поисковик приноровился различать по характеру сигнала и цифрам на табло предметы, которые заслуживают внимания. Хороший же металлоискатель калибрует находки по размеру, и глубина действия у него гораздо больше. Как и цена, которая достигает 100 тысяч рублей.

Через пару километров выходим к памятнику на опушке. Его возвели на том месте, где в 1990-х годах нашли части советского самолёта, сбитого в воздушном бою. И сегодня вокруг полно осколков оплавленного алюминия от фюзеляжа и стёкол от кабины пилотов. Известно, что командир экипажа успел спрыгнуть с парашютом, остальные два члена команды погибли. Останки одного из них, штурмана, обнаружили неподалёку тогда же в 1990-х, а радиста с остальными частями лётной машины безуспешно ищут по сей день.

— Всего здесь установлены четыре монумента, — рассказывает Александр. — Мы сейчас пойдём к «печке».

Дорогу преграждает высоковольтная линия. Вернее, не сама линия, а полоса препятствий из спиленных электроэнергетиками деревьев вокруг электроопор. Непонятно, почему их не вывезли. Теперь, чтобы подобраться к памятнику, приходится сильно напрячься, преодолевая нагромождения из стволов и ветвей.

Монумент, прозванный «печкой» из-за похожести формой на русскую печь, — первый и, пожалуй, самый главный памятник в этих окрестностях. Он установлен в урочище, где шли наиболее ожесточённые бои, а потери наших войск исчислялись тысячами. Собственно, поэтому оно получило в народе своё название — Поляна смерти. И сегодня найти в урочище человеческие останки большого труда не стоит, иногда достаточно сгрести листья. Павших бойцов никто не хоронил, их тела так и лежали на склонах, пока не истлели до костей. Вокруг памятника — ограда, здесь же два деревянных креста и металлическая стела со звездой. На «печке» и возле неё — множество местных находок: советские каски, «рубашки» от гранат, части мин, гильзы. Кому-то недавно пришла в голову мысль покрасить монумент в белый цвет вместе с надписью, бывшей на нём с самого начала. Но надпись можно легко прочесть и сейчас: «Солдатами не рождаются, солдатами становятся»…

Почтив память павших воинов, углубляемся дальше в лес. В прошлый приезд поисковики наткнулись поблизости на 152-милиметровый снаряд. Сейчас он стоит, упёртый в дерево.

— Когда мы находим подобный снаряд, то должны пригласить представителей ФСБ, — поясняет Копанев. — Они сразу на месте находки составляют протокол, после чего сапёры либо взрывают здесь же, либо везут для детонации на полигон. Но взрывать на месте лучше не надо. Сколько тут таких снарядов? А вдруг сдетонируют? Боеприпасы поменьше сами относим в специальный схрон рядом с опорным лагерем. Набрав достаточное количество, вызываем ОМОН, который их уничтожает.

— Часто попадаются?

— Постоянно.

Слова Александра подтвердились в течение минуты. Металло-искатель запищал над небольшим бугорком. Откинув в сторону листья и землю, мы увидели миномётную мину. У меня душа ушла в пятки, а поисковик как ни в чём не бывало положил её в рюкзак и пошёл дальше.

— Не боишься?

— Нет, за семьдесят с лишним лет от боевого механизма ничего не осталось, так что не взорвётся.

Навстречу из-за деревьев вышел Андрей Василенко, к нему присоединились ещё двое человек — поисковик-доброволец из посёлка Черноморского Сергей со своим 14-летним сыном Никитой.

— Нашёл на том склоне нетронутую немецкую траншею, — сообщил Василенко. — Надо будет отработать.

Вообще поисковики друг за другом не ходят. Ещё до отправки в лес они определяются, кто и где будет исследовать, а в случае чего каждый зовёт остальных. Вот только с последним проблемы: сотовая связь здесь практически не берёт, а хорошие рации стоят дорого. Поэтому приходится кричать и надеется, что кто-то из своих окажется близко.

Следует отметить, что для ребят поиск — это не просто занятие, это своего рода соперничество, чья находка окажется ценнее. Но соперничество здоровое, без зависти и злости, потому что все вместе они делают одно большое дело.

— Нога! — Андрей указал на человеческую бедренную кость, торчащую из листьев.

Копанев опустился на колени и принялся очищать место вокруг ноги в радиусе двух метров. Сначала аккуратно убрал в сторону ветки, после — лиственный слой, а затем сантиметр за сантиметром принялся ковырять почву ножом с широким лезвием.

— Если повезёт, найдём всего солдата, — пояснил он.

— В каком смысле?

— Столько лет прошло. Тело могли растащить корни деревьев или хищные животные. А могло взрывом в бою разорвать…

В этот раз не повезло. Кроме бедра больше ничего не нашли. Александр осторожно положил кость в пакет, который отправил рюкзак.

— Какая находка считается удачной?

— Если возможно установить личность погибшего. По наградам, медальонам, бакелитовым пеналам, куда вкладывался листок с информацией о солдате. Типа «смертника». Их обычно не заполняли — считалось дурным знаком. Случалось, мы устанавливали имена бойцов по личным вещам. По ложкам, например, с выбитыми инициалами. Как-то отрабатывали немецкую траншею и наткнулись на тела пятерых бойцов. Четверо были в советской форме, а пятый — в форме противника, но почему-то с нашей рацией и в наших ремне и ботинках. У него же была ручка от ложки с инициалами. Пробили их через архив Минобороны по подразделениям, воевавшим в этих местах. Выяснилось, что это был советский разведчик — корректировщик артиллерийского огня. Однажды он вместе с командой прикрытия из четырёх человек отправился на задание во вражеские окопы. Немецкую форму, видимо, надел, чтобы привлекать меньше внимание врага. Из того задания никто не вернулся. Спустя 70 лет мы их нашли. Самое интересное, что тот разведчик родом из хутора, который в годы войны находился в нескольких километрах от места его гибели…

Найденные останки поисковики сносят во временное захоронение или «времянку», как они его называют. Каждый год накануне знаменательных дат Великой Отечественной войны поднятых бойцов хоронят с военными почестями. Подавляющее число солдат так и остаются неопознанными…

— Вы считаете, сколько человек нашли?

— Сначала пытались, но когда обнаруживаешь траншеи с десятками тел, тут не до счёта…

Впереди послышались голоса. Это работали ребята, которые утром спали в палатках на «опорнике». Они из той же поисковой организации, только сами краснодарцы. Неделю назад наткнулись на части черепа и несколько незначительных костей, но не успели закончить раскопки и вернулись в эти выходные. Мы стали им помогать. Снимая лопатой и просеивая каждую горсть земли, нашли пальцы, зубы, кости ног, подошвы ботинок, пряжку от ремня, но основные узлы скелета типа позвоночника или таза так и не попались. Зато откопали сработавший взрыватель от ручной гранаты и хвостовую часть миномётной мины. «Похоже, что бойцу под ноги прилетела мина, из-за взрыва которой сдетонировала граната на поясе, — пришли к выводу поисковики. — От солдата мало что осталось…». Фрагменты тела уложили в пакет, который тоже отнесут во «времянку».

Работа нагуляла аппетит. Все достали свои припасы и стали готовиться к обеду. Место для разведения костра выбрали после «обзвона» металлоискателем — по другому здесь нельзя. Подкрепившись, решили отработать траншею, найденную Андреем.

Поясню, что такое «отработать траншею». За прошедшие со времён войны годы окопы сильно осыпались и сегодня они скорее похожи на придорожные кюветы, чем на траншеи. Их дно находится примерно в полутора метрах от нынешнего уровня поверхности земли. Такую глубину не берёт ни один металлоискатель. Поэтому траншею необходимо прокапывать хотя бы на пару штыков лопаты. Только тогда можно рассчитывать на находки.

Впрочем, ещё до отработки траншеи поисковики совершили ряд важных открытий. Нашли несколько ручных гранат, два немецких жетона (они точно подскажут, какие подразделения тут стояли) и самое важное — советский нагрудный знак! На знаке — красное знамя с портретом Сталина, под ним надпись «БФК», а ещё ниже — «УзССР». Знак сразу «пробили» по интернету (в этом месте работала сотовая связь!). Оказалось, его выпускали в 1939-1940 годах и вручали особо отличившимся на строительстве Большого Ферганского канала имени И.В. Сталина в Узбекской ССР. Каждый знак имел свой номер и был именным. Соответственно, можно было определить имя владельца, воевавшего и, скорее всего, погибшего в этих лесах. Это большая удача!

Раскопки траншеи ничего не принесли. Впрочем, больших раскопок не было. День близился к концу, и уже следовало выдвигаться в опорный лагерь, а это три-четыре километра пешим ходом. Я спросил у Копанева, как ему работается в местах, где пало столько солдат, не чувствует ли он какое-то мистическое давление?

— Есть немного. Вечерами, когда сидишь возле палатки, чувствуешь, что на тебя из леса кто-то смотрит. Поначалу бывало жутко, но со временем привык. Пару недель назад слышал ночью за «опорником» человеческие шаги. Пробежал тогда по спине неприятный холодок, потому что точно знал, что это не наши ребята. Однажды товарищ привёз сюда своего брата, так он здесь чуть с ума не сошёл. Говорит: «Чувствую большое зло, моя душа покоя не находит». Его в тот же день домой отправили. Но сказать, что было нечто экстраординарное, не могу.

Экстраординарное случилось на обратном пути. 50 метров «Нива» преодолевала почти три часа. Машина три раза застревала в грязи, глохла и не заводилась сама по себе. Плюс к этому — задымилась проводка, и посреди большой глубокой лужи спустило колесо.

— Это лес не хочет нас отпускать за наши сегодняшние находки, — сказал кто-то из поисковиков. — Надо бы монетку положить на пенёк, иначе тут и останемся.

И правда помогло. Спустя десять минут мы мчались от Поляны смерти по тёмной горной дороге. Я переваривал события дня. На деле выяснилось, что поиск и раскопки павших воинов в жизни совсем не такие, как «картинка» из телевизора или чьи-то рассказы. Это тяжёлая и кропотливая работа, которую, по большей части, ведут обычные парни «с соседней улицы». Можно сказать, что для них — это хобби, как рыбалка или охота. Только полезное для истории всей страны и общества в целом. По дороге домой я понял, что мне хочется вернуться в эти места, снова искать и находить наших бойцов. Все мы должны помнить знаменитую фразу Александра Суворова: «Война не окончена, пока не похоронен последний солдат»…

Александр Горяйнов.

Фото автора.