Операция «Багратион»

(Окончание. Начало в № 17)

Яркой и неординарной личностью князя Ивана Романовича Багратиона — командира Северского драгунского полка, давшего название нашему району, был очарован даже писатель Александр Дюма. Об этом автор «Трёх мушкетёров» рассказал в своей книге «Кавказ» («Зори» от 08.05.2019). Во время путешествия с писателем князь командовал Дагестанским конным полком.

Война на Кавказе подходила к завершающей стадии. Новым и последним назначением Багратиона стал Северский драгунский полк.

Тайна могильной плиты

В Северском историко-краеведческом музее находится уникальный экспонат — могильная плита. Надпись на плите размером 1,70х80 сантиметров гласит «Северский драгунский Его императорского Высочества Наследника Цесаревича полк. Бывшему своему Командиру Князю Ивану Романовичу Багратиону, убитому непокорными горцами 7 июня 1860 года».

Подробности трагической гибели князя и место его захоронения доподлинно неизвестны.

Даже факт появления надгробной плиты в Северском музее имеет несколько версий. Можно предположить, что надгробие было когда-то (возможно, ещё до революции) передано жителями станицы Крымской в Северскую. Были ли при этом перезахоронены останки князя — нам неизвестно.

Северские старожилы рассказывали, что плита могла оказаться в церкви станицы Северской, которая до революции находилась в районе 45-й школы. В 60-х годах на этом месте рыли котлован и зацепили ковшом плиту с именем князя Багратиона. В 1970 году в станице Северской открыли исторический музей, куда и была передана на хранение могильная плита.

О гибели князя Багратиона мы можем узнать из книги подполковника А.С. Корганова «История 45-го драгунского северского Его Величества короля датского полка», Тифлис, 1884 г.

Новое  назначение

Если провести аналогию с современной армией России, то Дагестанский конный полк был прообразом нынешнего чеченского спецназа. Со дня сформирования и до окончательного замирения Кавказа Дагестанский полк сыграл немаловажную роль в присоединении Чечни и Дагестана к Российской империи. Это воинское подразделение набиралось из представителей горских народов, присягнувших русскому царю, и выполняло милицейские функции по наведению порядка на Северном Кавказе. Дагестанский полк был иррегулярной кавалерией, то есть не относился к регулярным войскам, в отличие от Северского драгунского полка. В 1859 году Иван Романович получает новое назначение.

С Дагестанским конным полком князь Багратион, назначенный командовать Северским драгунским полком, прощался 1 марта 1859 года в Чир-юрте. Здесь, невдалеке один от другого были выстроены оба полка — сдаваемый им и принимаемый.

Князь Багратион, подскакав к Дагестанскому полку, громко поздоровался с ним, объехал медленно по фронту, бросая грустный прощальный взгляд на каждого всадника. Выехав на средину фронта, князь дрожащим от волнения голосом сказал: «Благодарю вас за доблестную службу, чувствую, что тяжело мне расстаться с вами; как лучших своих боевых товарищей я всегда сохраню в глубине души. Покоряясь воле начальства, я буду искать себе утешение в том, что и впредь буду искать случай находиться в бою близ вас и по-прежнему любоваться вашим молодечеством. Я знаю, боевая слава вас никогда не покинет. Прощайте же и будьте уверены, что я вас никогда не забуду». Сопутствуемый криками «ура» тронутых всадников, князь поскакал к Северскому полку. Высочайший приказ о его назначении командиром последнего вышел 11 мая 1859 года.

25 августа того же года части этого полка под руководством своего командира пленили духовного лидера кавказских народов имама Дагестана и Чечни Шамиля. В столицу Российской империи Шамиля сопровождал среди прочих других и сам Иван Романович Багратион.

В 1860 году северских драгун отправили освобождать левобережье реки Кубани, территории нынешних Северского, Абинского и Крымского районов, соединив их с Адагумским отрядом. Несмотря на то, что пленённый Шамиль был обласкан императором Александром II, война в одночасье не закончилась, и горцы за Кубанью продолжали оказывать сопротивление.

Всего год командовал Багратион Северским полком и, как свидетельствует его современник, погиб, «став жертвою своей запальчивой храбрости».

Рассказ об этом сохранился в книге, составленной сослуживцем Багратиона — подполковником А.С. Коргановым, «История 45-го драгунского северского Его Величества короля датского полка».

«Злосчастная доля любимого командира»

Тайну могильной плиты из Северского музея немного приоткрывает книга Корганова. По факту убийства офицера и пропажи крупной суммы казённых денег проводилось служебное расследование, но безрезультатно…

«7 июня, утром, князь приказал заложить в свою коляску четверик лошадей и в сопровождении семи человек конвойных драгун, посаженных на троечную повозку, в девятом часу утра выехал из укрепления Адагумского в укрепление Крымское — для осмотра частей полка, бывших на покосе. Легко может быть, что он намерен был проехать оттуда и в Ставрополь, куда в то время прибывали ремонтные (Ред. — для лечения) лошади. Предположение это основывается на том, что князь взял с собою до восьми тысяч ремонтных денег и независимо от фурштата Якова Михальчука, правившего лошадьми, ещё и вольнонаёмного слугу, достаточное количество вещей и белья.

На заставе сперва приостановили экипаж потому, что не видели при нём никакого конвоя, но когда вслед за тем подъехала телега с семью вооружёнными драгунами, князь объявил, что они составляют прикрытие, и шлагбаум тотчас подняли. Вместе с командиром полка выехал верхом на покос и полковой квартирмейстер (снабженец по расквартированию воинов) прапорщик Леонтович. Версты полторы за укреплением Леонтович свернул вправо, а коляска покатила по прямой дороге. Князь ехал довольно шибко, не обратив внимания на то, что телега не поспевала за ним и понемногу всё отставала.

Расстояние от Адагумского до Крымского укрепления считалось в 12 вёрст (Ред. — 1 верста равна 1,06 километра). Уже проехали около половины пути. Вокруг было тихо, и ничто не рождало ни малейшего подозрения о какой бы то ни было опасности. Вдруг, в ту лишь минуту, когда экипаж поравнялся с лесом, неожиданно раздался оттуда залп, и партия горцев в числе до ста человек моментально выскочила на дорогу и окружила коляску, которая, к несчастью, поневоле должна была остановиться, потому что одна из лошадей была убита наповал.

Горцы с ожесточением накинулись на князя и двух его спутников. Началась борьба, но она оказалась далеко не равною: первыми жертвами пали тотчас же Яков Михальчук и слуга князя; сам же он был тяжело ранен. Справившись так скоро и легко с седоками, горцы бросились выпрягать лошадей и грабить экипаж.

Опорожнив его совершенно в две-три минуты, они подхватили раненого князя, посадили его на лошадь сзади одного из всадников и помчались в свои трущобы.

Конвойные драгуны, находившиеся в полутора верстах сзади, услышав залп, бросили свою усталую тройку и, сняв мундиры, побежали на выручку командира полка.

Прапорщик Леонтович, не имевший надобности особенно торопиться к пункту своей поездки, был на таком расстоянии от места катастрофы, что ружейная стрельба донеслась до него отчётливо. Догадываясь, что произошло нечто серьёзное, он быстро повернул коня и поскакал по направлению выстрелов. Подъехав настолько, что мог ясно видеть всё происходившее, и сообразив бесполезность в данном случае своего пособия, он, не теряя времени, понёсся обратно в укрепление Адагумское и доложил о случившемся воинскому начальнику майору Маняти, который тотчас послал до сорока человек Анапского горского полуэскадрона (Ред. — сформированный из натухайцев и шапсуг отряд русской армии), так как роковая весть молниею облетела весь гарнизон, то вслед за всадниками выбежали на помощь к своему командиру находившиеся в укреплении в незначительном числе пешие драгуны, впереди их понесся Северского полка поручик граф Граббе. По распространившейся тревоге из укрепления Крымского также выступили две роты, но, к сожалению, было поздно и дело оказалось бесповоротным. Когда всадники и граф Граббе примчались к месту происшествия, вслед за ними прибежали и роты — всё уже было кончено: на месте оставались только два окровавленных трупа, убитая лошадь и исковерканный и разграбленный экипаж.

Вокруг на далёкое пространство господствовала прежняя тишина. По расчёту времени и сообразно схваченному на лету рассказу конвойных драгун оказалось, что всякое преследование горцев было бы напрасным; оставалось только одно — по возможности выяснить направление, которое они приняли, чтобы этим способом определить, по крайней мере, хоть след партии, которая, по всем соображениям, увлекла злополучного князя в плен. Такую обязанность принял на себя поручик граф Граббе. Подхватив шесть человек конных, он пустился с ними по направлению горцев и действительно, насколько позволяли обстоятельства, достиг цели: проехав некоторое расстояние, он стал последовательно находить то одну, то другую вещь, принадлежавшую князю Багратиону, который, видимо, бросал их с намерением, рассчитывая на близкую помощь и на своё спасение. Таким образом, Граббе поднял три куска перчатки, несколько пуговиц, обрывки платья.

Всего этого было достаточно, чтобы убедиться и успокоиться, что князь увезён живым и что, следовательно, есть надежда на его избавление. Убеждение это было тем основательнее, что явившиеся ночью в укрепление Крымское лазутчики сообщили, что князь действительно жив и находится в десяти верстах от укрепления Крымского. Тотчас снаряжена была особая колонна и отправлена на розыски. Последние, к сожалению, не улучшили дела: по прошествии суток князь был найден в воде, недалеко от впадения Адагума в Пшец (Пшэдз) ограбленный, раздетый, с простреленным коленом и грудью и с разбитой головой. Из этого можно было заключить, что смерть командира Северского полка опередила собою те сведения, которые могли быть получены лазутчиками не иначе, как вскоре после схватки. Это подтверждалось всеми последующими известиями, которые постепенно доходили до северцев, старавшихся по возможности раскрыть виновников катастрофы и весьма справедливо интересовавшихся подробностями печального для них события. Отрывочные и разновременные известия сводились в один общий рассказ такого рода: князь действительно был взят в плен живой, хотя и тяжелораненный в колено, с раздроблением кости. Услышав тревогу, горцы как можно быстрее принялись очищать экипаж.

Пожалуй, сначала они и в самом деле оберегали свою добычу для богатого выкупа. Но, к несчастью, этому не суждено было осуществиться: по мере того, как скачка горцев усиливалась, рана мучила князя всё более и более. Он упрашивал везти его тише, но на это не обратили никакого внимания. Тогда, доведённый до крайности и в то же время ожесточённый, князь собрал последние силы, схватил обеими руками своего вожака за горло и, свалившись вместе с ним на землю, тут же задушил его.

Горцы, видя, что добыча их, хотя и интересна, но весьма хлопотлива, тотчас порешили свою жертву пулею прямо в сердце и, судя по головной ране, раздробили ему череп.

Всё это должно было случиться на том месте, где нашли труп, так как не было смысла везти его на некоторое расстояние только для того, чтобы бросить в воду.

Тело князя Багратиона было отвезено в укрепление Крымское и там предано земле. Над могилой поставлен чугунный крест с такою же решёткою.

Негодование северцев против виновников несчастья князя становится весьма понятным; огорчение было также искреннее, всеобщее, так как северская семья его любила — главнее всего за храбрость, которую действительно он не раз выказал будучи командиром конно-иррегулярного (Дагестанского), а потом Северского полков. Кроме того, все подчинённые были явно расположены к нему за его доброе сердце, а офицеры, кроме того, были всегда ему признательны за радушие и гостеприимство. Независимо от этих достоинств князь привлекал к себе светскою ловкостью, тактом и был человек вполне благовоспитанный. Кратковременное его командование прошло без всяких недоразумений, как в среде северского общества, которого он был представителем, так и в отношении этого общества к нему самому. Вообще Иван Романович, не успев (может быть, и по краткости командования) сделать для полка что-нибудь особенное, тем не менее, оставил по себе добрую память и общее сожаление.

Под первым и живым впечатлением общего к нему сочувствия северцы готовы были обвинить Леонтовича и конвойных драгун за то, что они не сложили своих голов за голову князя. Но с течением времени, когда чувства немного улеглись, успокоились, все явно сознавали, что обвинять некого и не в чем и что такова уж была злосчастная доля их любимого командира. По поводу самого происшествия и в связи с пропажею казённых денег, находившихся во время катастрофы при князе, была назначена особая комиссия с участием в качестве депутата одного офицера от Северского полка.

Комиссия эта привела в известность состояние полка, выяснила действительность ограбления у князя казённой суммы, кое-какие недочёты и недостатки и даже привлекла к некоторой ответственности по хозяйственным оборотам полка. А частью тех лиц, которые попали в неудобное положение вследствие своей подчинённости и исполнения ими приказаний командира полка, не представилось возможным. При этом и общество северцев выразило единодушное желание в случае необходимости ответствовать за все материальные убытки в полку, о чём письменно заявлено было начальству».

В гибели князя остаётся множество вопросов, не имеющих ответов.  Короткая, но очень насыщенная жизнь Ивана Романовича Багратиона могла бы стать сюжетом увлекательного исторического киноромана. А почему нет?

Историческая справка

22 июня 1863 года на левом берегу реки Убин было закончено строительство воинского поста, и назван он был Северским, потому что постройка его выпала на долю Северского драгунского полка. Спустя год на том же месте основана станица с тем же названием. Приказом по Кавказской армии от 22 июля 1863 года укрепление Крымское, что находилось на берегу реки Адагум, было упразднено, и на его месте основана станица с тем же названием, позже ставшая городом.

Екатерина Кузнецова

Фото: Северский историко-краеведческий музей

От редакции: В апреле этого года от инициативной группы поступило предложение к 100-летию Северского района установить памятник И.Р. Багратиону на земле, названной в честь полка, которым он командовал. Как вам эта идея?