«Относился к службе как к обычной работе»

 Наш корреспондент встретился с ним накануне Дня защитника Отечества.

— Сергей Васильевич, почему вы пошли в лётчики?

— Ещё первоклашкой я посмотрел фильм «Офицеры». Два Ивана так мне понравились, что я решил пойти в суворовское училище и был уверен, что после 4 класса меня туда отдадут. Но оказалось, что берут в училище только после 8 класса. Но в суворовское я не прошёл по конкурсу аттестатов. Хотя у  меня всего четыре четвёрки, остальные пятёрки. И продолжил я учиться в школе.

Родом я из города Усть-Кут Иркутской области. Когда мне было семь лет, в 1970 году, наша семья переехала в станицу Должанскую Ейского района. Рядом с нами находилось Ейское авиационное училище, в котором готовили летчиков истребительно-бомбардировочной авиации. Над нашей станицей находились пилотажные зоны самолётов Су-7Б, на которых в то время готовили курсантов училища. Я любил наблюдать, как они выполняли различные фигуры. И мечта стать военным укрепилась. Вот я и решил поступать в лётное училище. На семь мест разнарядки, предоставленной Ейскому району, было 28 кандидатов, и сотрудники военкомата предложили мне выбрать любое лётное училище. Так я попал в город Балашов Саратовской области, где поступил в Балашовское высшее военное авиационное училище лётчиков.

После окончания училища в 1984 году в звании лейтенанта меня направили в войсковую часть 22528, город Джанкой Республики Крым, в полк военно-транспортной авиации. Мы занимались перевозкой грузов, боевой техники, десантированием личного состава воздушно-десантных войск.

— Вы бывали в горячих точках?

— В 1985 году меня отправили в спецкомандировку в Народную Республику Ангола. Там шла так называемая необъявленная война между группировками УНИТА и МПЛА с ФАПЛА.

Для выполнения задач за рубежом, так называемого интернационального долга, в составе Военно-транспортной авиации был создан 224-й лётный отряд, который объединял все экипажи, подготовленные к выполнению задач за границей Советского Союза. Мы не воевали, а доставляли в провинции Анголы и продукты, и оборудование, и технику. Богатейшая на природные ископаемые страна голодала. Революция произошла, колонизаторов выгнали, а местное население работать не умело. Мы их кормили. Помню, ангольцы постоянно говорили нам: «Комрадо, муйто чоп-чоп» («Товарищ, дай покушать побольше»).

Грузы поставлялись кораблями от Международной организации здоровья, Совета экономической взаимопомощи стран Варшавского договора, Совета безопасности ООН, весь мир присылал продукты и медикаменты, а наши самолёты АН-12 развозили грузы по провинциям. Ангола богата алмазами, золотом и нефтью. Поэтому там и шли военные действия.

В НРА я пробыл с декабря 1985 по март 1986 года. В апреле 1986 года наш отряд отозвали в СССР для переучивания на новые самолёты ИЛ-76МД.

— Вы были в Чернобыле?

— Да, 27 апреля 1986 года наш отряд из центра переучивания в городе Иваново по тревоге перебросили на место дислокации нашей части (г. Джанкой), информации никакой не доводили, поэтому все радовались и думали, что нас командование решило порадовать отдыхом на майские праздники с семьями. Только приземлившись дома, мы узнали дальнейшую нашу задачу — перевозка грузов и техники на аэродром Овруч для ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Со всего Союза собирали защитный материал и возили на аэродромы Овруч и Белая Церковь. Там пробыл месяц.

Затем снова в Иваново. Потом меня направили в войсковую часть 21822 в город Мелитополь. Также военно-транспортная авиация. И там я дослужил до пенсии.

— Вы служили в Афганистане?

— В Афганистане я не служил. В 1987-1988 годах мы выполняли вылеты на Кабул с территории СССР. Возили грузы, оружие, ГСМ, солдат. Что приказывали, то и возили. Всего у меня было порядка 50 вылетов на Кабул.

Наши ИЛ-76 базировались на приграничных аэродромах Мары, Карши и Ташкент (Восточный). Жена была уверена, что я летал в Ташкент на производственное объединение имени Чкалова, где делали самолёты ИЛ-76. Я летал туда «облётывать» самолёты, то есть подготавливать их к Афгану, вешать на них «уши», дополнительные блоки для отстрела тепловых ловушек.

В Ташкенте нам устанавливали оборудование, и оттуда — на Кабул.

— Страшно не было?

— Возраст был такой, что страха не было. В Анголу мы попали после того, как в ноябре 1985 года там сбили экипаж нашего полка (капитана С. В. Лукьянова). Ребята погибли, мы на их место прибыли. Там обстрелов не было. В основном были диверсии: пару раз в отель бросали гранаты, потом в самолёт загрузили «тарелки» — противопехотные мины, а они оказались с установленными взрывателями. Хорошо, что успели заметить вскрытую упаковку.

В Афганистане попадали под обстрелы, однажды даже под пуск нашей ракеты «Земля-земля» попали, которые сами и привозили. Заходили на посадку, уже вышли на точку, а командный пункт не успел доложить. Мы начали снижаться, как вдруг произошёл запуск ракеты. Успели уйти, только один борт майора Зимина колыхнуло. Нас прикрывали «вертушки» и наземные войска, и земной поклон им за то, что собой нас закрывали. Потому что мы везли людей, продукты, оружие, было что терять…

В 1989 году 10 февраля наш полк подняли по тревоге и перебросили на аэродромы Кировабад и Фергана. Мы дежурили на случай повторного ввода войск. В задачу входило обеспечение безопасности дипмиссии и советского посольства после вывода войск из Афганистана. Три полка ВДВ и две дивизии ВТА (Мелитопольская и Криворожская) были в полной готовности вылететь в Кабул, если будет необходимость.

Вообще, я относился к службе как к обычной работе. Как, к примеру, дальнобойщики.

— Как попали в Югославию?

—  Вообще-то, югославский эпизод в моей службе был самым скоротечным и занял всего несколько дней. Наши экипажи ВТА на самолетах ИЛ-76 помогали производить ротацию миротворческого контингента войск. Больше всего меня поразило информационное обеспечение экипажей и аналитическая работа по обеспечению безопасности перелета. В Сараево мы перелетали с территории Италии, и нам не давали разрешения на вылет до того момента, пока все службы безопасности аэропорта Сараево не доложили о необходимом уровне обеспечения безопасности.

— Вы дослужились до заместителя командира эскадрильи, в каком были звании? Сколько в вашей эскадрилье было самолётов?

— Я сначала был помощником командира корабля, потом с 1988 года командиром корабля, командиром отряда — это четыре самолёта. И потом заместителем командира эскадрильи. Обычно в эскадрилье десять самолётов, в нашей было 15, так называемый полуторный состав.

В 1997 году в звании майора был уволен по сокращению штатов.

— Как семья относилась к вашим командировкам в горячие точки?

— С женой Ларисой я познакомился в Джанкое. 9 декабря 1985 года мы расписались, а через две недели я улетел в Анголу. Лариса знала, что я в Анголе. Она жила не в гарнизоне, поэтому особых нюансов службы не знала.

А родители думали, что я находился в командировке в Подмосковье. А когда летал в Афганистан, родители думали, что я учусь в Москве. Жена была уверена, что я летаю в Ташкент, ведь гостинцы привозил узбекские.

— Детей, получается, и не видели?

— Да, воспитанием больше занималась жена. Дочь родилась 14 июня 1986 года. А я был в командировке в Иваново. Звоню домой, а старший сын говорит: «У нас Андрюша и Катюша».

— Вы жили в гарнизоне?

— Весь наш лётный состав жил на квартирах. Счастьем считалось жить на общей кухне, то есть трёхкомнатная квартира на три семьи. Ни к чему хорошему это не привело, в апреле 1987 года на аэродроме Джанкой произошла катастрофа двух самолетов ИЛ-76. Приехавшая правительственная комиссия выяснила, что условия жизни не соответствуют никаким нормам. И тогда стали строить в гарнизонах 60-квартирные дома. В 1988 году, получив в Мелитопольском гарнизоне трёхкомнатную квартиру, переехали в гарнизон с частной квартиры.

— После распада Союза вы остались на Украине, почему?

— К сожалению, 90-е годы были тяжёлыми для всех. В Российских ВС тоже шло сокращение, и перевестись было очень сложно. Тогда вообще сложно с работой было. А мне до пенсии оставалось два года. Поэтому остались в Мелитополе, тем более что дети учились в школе.

— Чем занимались на Украине?

— Нашу авиацию на Украине сдали в аренду коммерсантам вместе с экипажами. Мы возили челноков. Летали в Эмираты, Англию, Прибалтику, Польшу, Африку. Одним словом, поддерживали летную выучку с помощью коммерческих рейсов.

Сколько мог, старался сохранить людей и технику. Подчинённые просили: «Останься, а то нас продадут полностью в рабство». Четыре года я, как мог, удерживал развал, но в 1997 году ушёл по сокращению штатов на пенсию.

— Как попали в посёлок Ильский? Чем занимаетесь здесь?

— Сначала мы вернулись к родителям в станицу Должанскую, ездили проведывать друзей-однополчан и пытались трудоустроиться. Родная сестра жила здесь, в Ильском, и пригласила нас сюда.

На работу устроился тоже по рекомендации сестры в ОАО «Краснодаргазстрой» инженером по радиационной безопасности. Учился сам по книжкам. Буквально за две недели пришлось усвоить несколько десятков документов и приступать к работе. Экзамен сдал. Специальность очень редкая и специфическая.

Используемое в производстве оборудование — как рентгенкабинет в больнице, только переносное и применяется для проверки сварных соединений. Чтобы работающие специалисты не переоблучились, мне приходится проводить организационные мероприятия по контролю за дозами облучения, оформлять разрешительные документы и следить за здоровьем сотрудников.

В 2004 году пригласили работать в ООО «Кубаньгазпром», ныне ООО «Газпром трансгаз Краснодар», на ту же должность, где я и работаю.

— Где живут Андрей и Екатерина?

— Андрей живёт в Краснодаре, работает на кирпичном заводе №1 главным энергетиком. Дочь живёт в Киеве. Она ведущий специалист отдела кредитования «Укрсоцбанка». Окончив школу в Мелитополе, поступила в Киеве в университет, там и осталась.

— Сергей, вы заядлый охотник. Охотой давно увлекаетесь?

— Как в училище поступил, так и стал охотником. Любил ходить на зайца, куропатку, перепёлку. В Якутии, где живёт брат, охотились с ним на медведя. Шкура до сих пор хранится.

— Вы любите охотничьих собак. Какая была первая?

— Самое смешное, что Лариса никогда не хотела иметь собаку, тем более что жили мы в квартире. Как-то поехали выбирать подарок ей к 8 Марта и проходили через собачий рынок. Лариса увидела щенка русской псовой борзой и … хочу и всё. Оказывается, она с мамой в детстве жила в Москве, где работали прислугой у старушки дворянского происхождения, у той была красивая борзая. Лариса, будучи маленькой, любила эту собаку. Так у нас появилась русская псовая борзая Дик. Потом был английский сеттер, потом снова борзая. Сейчас уже семь лет живёт дратхаар Джина.

— Вы любите активные отдых. Не устаёте?

— Мы с Ларисой легки на подъём. Раньше машины не было, так мы без проблем садились на электричку и — на море, в горы.

Сейчас часто ездим в Гузерипль с друзьями. Выезжаем на реку Белую. Когда говорим, что открываем 1 января купальный сезон, нам не верят. Мы делаем специальную баню из плёнки, а потом, напарившись, окунаемся в реку.

— Сергей Васильевич, вы общительный, у вас много друзей. А с сослуживцами общаетесь?

— Со многими общаемся. Здесь на Кубани живут мои однополчане, с которыми мы прошли огонь, воду и медные трубы. Это мой первый штурман Николай Юник, живёт в станице Старотиторовской, находится на заслуженном отдыхе. Бортовой техник по авиационно-десантному оборудованию Александр Броваренко — индивидуальный предприниматель, радует нас питомцами своего зоопарка в станице Голубицкой. Бортовой техник по авиационно-десантному оборудованию Виктор Батырев проживает в городе Белореченске, летает бортмехаником вертолёта МИ-8.

С современными средствами связи и информационными технологиями мы всегда в курсе дел и жизни наших друзей.

Записала О. ЗОРИНА.