«Первоклассникам в школе полагалось по кусочку хлеба…» — жительница Северской рассказала о своем военном детстве

Нина Степановна Березенко по профессии врач. С 1974 года живёт в станице Северской. До 1999 года работала в районной больнице заведующей отделением переливания крови. Более двадцати лет она на пенсии. Её детство пришлось на годы Великой Отечественной войны. Вот как запечатлела её память то время.

«Когда началась война, мне было три года. Наша семья жила в южном Казахстане в городе Чимкенте. Тогда это был маленький провинциальный городок. Мы жили на центральной улице в двухэтажном доме. День начала войны не помню. Зато помню колонны мобилизованных, которые проходили по улице. Я и моя старшая сестра Дина, которой было девять лет, стояли на балконе. По улице проходила колонна новобранцев. Мужчины – кто в чём. Никогда до этого дня я не видела вместе столько мужчин разного возраста, но похожи они были друг на друга общим выражением лиц – серьёзным, сосредоточенным. Колона была обрамлена огромной толпой женщин. Они плакали, кричали, и эти звуки заглушали громыхающие марши. Мы, дети, почему-то тоже стали плакать.

На нашей улице такие колонны стали появляться регулярно.

В город постепенно пришёл голод. А на улицах стала раза два в неделю появляться арба, которой управлял казах, заявлявший о своём прибытии криком. Взрослые говорили, что он приезжает за людьми, которые умерли от голода. Чимкент расположен в степи. Древесины, чтобы сделать гробы, тогда было не достать. Молчаливые люди выносили покойников замотанными в какие-то тряпки. Они были такими большими, а говорили, что умерли от голода. Уже, став взрослой, я узнала, что люди от голода пухнут…

Отец работал водителем. У него была бронь, и взрослые говорили, что у него какое-то важное задание. Он откуда-то привозил домой подсолнечный жмых. Я делилась этим лакомством с соседскими ребятишками. Мама работала в детском саду. Меня в сад не взяли, потому что по тогдашним правилам туда могли принять только детей фронтовиков. Но мама брала иногда меня с собой на работу, и мне было позволено доедать с тарелок воспитанников то, что они не доели. Почему-то в эти дни мои родители решили расстаться. Детей поделили. Папа взял с собой Дину, а я осталась с мамой. Отца и сестру с тех пор я видела крайне редко. Потом и вовсе их след затерялся.

В Чимкент между тем эвакуировали несколько ленинградских заводов. Вместе с техникой и всевозможными станками прибыли в наш город и эвакуированные ленинградцы. Они расселились у казахов, в основном в частном секторе.

К казахам у меня сохранилось чувство благодарности. Какой это добрый щедрый народ! Они никогда не жили богато, но со своим квартирантами делились последним куском хлеба. В городе появилось много военных. Наверное, потому что эвакуированные заводы выпускали продукцию для фронта и всё это производство надо было охранять. Чимкент постепенно превращался в большой промышленный город

Моя мама после работы прирабатывала. Она была очень хорошей швеёй. По вечерам я её помню вечно склонённой над машинкой. Кажется, она умела шить всё: платья, пальто, шинели. Расплачивались с ней продуктами. Однажды, помню, перед Пасхой в уплату за какую-то мамину работу ей принесли три яйца и кусочек мыла – невиданное по тем временам богатство.

Мама отдала меня в школу, когда мне было шесть лет. Каждый день перед уроками мы пели Гимн Советского Союза. А ещё первоклассникам в школе полагалось по кусочку хлеба. Какое же это было лакомство!

Из меня получилась очень даже боевая особа. Я не терялась на улице среди оравы голодных ребятишек. Считала себя обязанной защищать слабых и с гордостью слышала о себе: «Я вот Нинке скажу, она тебе покажет!»

А ещё память сохранила голос из чёрной тарелки, висевшей на стене. Юрий Левитан из далёкой Москвы внушал и взрослым, и нам, детям, уверенность в том, что когда-то эта страшная война закончится и придёт на землю мир, и мы все в это свято верили.

В тот весенний день у меня страшно болел зуб. Соседский мальчишка Витька решил помочь моей беде. Он собственноручно сделал из нитки петлю, надел её на больной зуб, а нитку привязал к дверной ручке, а сам ушёл, сказав на прощанье:

– Сиди и жди. Кто-нибудь придёт домой, дверь дёрнет и вылетит твой больной зуб. У нас тогда тоже жили эвакуированные. Не помню, кто из них пришёл домой с криком: «Война закончилась!»

Да, мой больной зуб вылетел. Но что началось на улице! Люди кричали, смеялись и плакали, некоторые даже падали на колени.

Вот каким остался в моей памяти день окончания войны…»

Записала Людмила Бухало

фото: nsk.aif.ru