Там можно воздух резать на куски…

По этому поводу понравился недавно опубликованный статус в социальных сетях: «Нигде не найти человеку спокойствия, если он прежде не нашёл его в себе». Так и есть. Его ищут все, но находят в совершенно разных местах…

За спокойствием — в дорогу

Посёлок под названием Приазовский, что в Темрюкском районе, я открыла для себя случайно. В поисках спокойствия и умиротворения как-то занесло меня почти на самый край света, туда, где кончается суша и начинается рай…

О том, что в Приазовском под началом Патриарха всея Руси строится новый мужской монастырь во имя Живоначальной Троицы, рассказывали некоторые прихожане нашего храма. И почти полтора года назад мы впервые решили поехать. Прежде всего, за молитвой и советом, помня о том, что спокойствие — оно внутри…

Подробно изучив карты и основательно «погуглив», двинулись в путь. Свернув за Джигинкой в сторону Порта Кавказ, выехали на трассу таможенного маршрута. Дорога отличная, главное, что почти пустая. Чем дальше, тем всё меньше и меньше машин. Огромный кирпичный храм под золотыми куполами увидели издалека. Но поворота в его сторону все не было. И вот, доехав до знаменитого посёлка Ильич, свернули на узкую асфальтированную дорогу, ведущую в Приазовский. Шесть километров по извилистому асфальту, и мы на месте.

Остановились у самого храма, припарковались и зашли внутрь. Бетонная стяжка на полу, только что оштукатуренные серые стены, немного икон у трёх приделов и… тихое, молчаливое величие. Выйдя из храма, построенного на высоком берегу, замерли, глядя на море. В знойный летний день оно казалось спасительным оазисом, но… нам надо было где-то ночевать. И мы отправились на поиски кого-то из монахов. Из трёхэтажного корпуса, расположившегося вблизи храма, вышел высокий человек в длинном чёрном облачении, и мы бросились к нему с вопросами. Батюшка внимательно посмотрел на нас, достал из рясы телефон и позвонил наместнику.

— Две женщины и девочка лет десяти (дочке в то время было всего пять), — говорил монах в трубку. — К дедушке Боре? Хорошо, отправляю…

Окончив разговор, монах объяснил нам, что помещений для паломников монастырь пока не имеет, так что все приезжающие расселяются у местных жителей. Наш адресат — дедушка Боря, живший на соседней улице. Подъехав к уютному домику, вышли из машины и начали звать хозяев. К нам вышел щупленький мужчина в коротких шортиках, вопросительно поглядел на нас…

Мама, явно старше его по возрасту, нашлась, и спросила: «Это вы дедушка Боря?». Мужчина засмеялся и утвердительно ответил: «Дедушка Боря? Я!»

Тишина мышиного горошка

За вполне приемлемую цену нас поселили в небольшой комнатке с кондиционером. Под навесом — кухня, умывальники, летний душ. Сразу обратили внимание на то, что все построено как для себя — добротно. Хозяйка Валя целыми днями хлопотала по хозяйству — мыла, чистила, убирала. К вечеру паломников прибавилось, все начали собираться на вечернюю службу. А моя дочь ныла: «Ну, пойдём на море….». И мы пошли. Пройдя через соседское монастырское подворье, вышли за околицу. И вдохнули полной грудью запах полевых трав и тишины… Мышиный горошек, буйно разросшийся повсюду, казался нескончаемым нежно-сиреневым ковром, в который хотелось упасть и лежать бесконечно долго.

Дочь опять потянула за руку, и мы побежали под горку по глиняной, размытой дождями дороге, к морю. Это только казалось, что оно совсем близко. На самом деле шли минут двадцать. На берегу — огромное количество ракушек. Нетронутых и нерастоптанных, а вода в Азовском — парное молоко. Накупавшись, двинулись обратно. Мелкими перебежками от дерева до дерева — солнце жгло нещадно, и идти в горку было, однако, труднее…

Зашли на вечернюю. Женский хор пел негромко и слаженно. И, что удивительно, уже после нескольких часов пребывания в Приазовском, я с удивлением отметила, что то спокойствие и умиротворение, которое так было нужно тогда моей измученной душе, как-то само собой, не спросив на то разрешения, уже поселилось внутри…

С тех пор мы начали ездить в Приазовский всякий раз, как только появлялась возможность…

Дядя Боря и Валентина

С хозяевами нашей первой и ставшей впоследствии единственной квартиры за два года мы стали друзьями. Дочка как-то сразу почувствовала в дедушке Боре родственную душу и не отходила от него ни на шаг, да и сейчас не отходит. Он радуется ей, как родной, и они часами могут проводить время вместе.

О дедушке Боре стоит рассказать отдельно. Не так давно я констатировала, что за всю свою недолгую журналистскую жизнь, никогда не встречала человека с такой огромной жизненной энергией. В нём столько жизни и любви к ней, что трудно передать, она не то, что брызжет из него, потоком изливается.

Когда-то они с Валентиной жили на Севере. Дядя Боря — отличный сварщик, да и вообще руки у него даже не золотые, алмазные. И каменный дом, и европластиковые постройки с номерами для отдыхающих — всё построено ими. Работает с утра до ночи, и, кажется, что не устаёт ни в жару, ни в холод, ни даже в дождик. Чем только не занимался этот человек в жизни. За чаем он рассказывает столько историй, что я каждый раз жалею, что так и не обзавелась хорошим диктофоном. Но, кое-что всё-таки запомнить удалось…

Как дядя Боря с рэкетом воевал

В перестроечные годы дядя Боря выращивал удивительного сорта дыни, с тонкой корочкой и ароматом — не передать. Семена этих дынь ему привёз кто-то из друзей, и подобных в округе не было. Сбывали товар в Новороссийске. Загружали до верху свой жигулёнок и еле ползли по дороге. А в Новороссийске товар дяди Бори уже хорошо знали — за два часа всё расходилось. Чуть побитые и примятые дыньки дядя Боря раздавал старушкам за просто так — не жалко.

Но вот как-то «братки», крышевавшие рынок, заметили, что уж больно хорошо товар у дяди Бори идёт. Подошли и намекнули, что, нехорошо, мол, делиться надо. Дядя Боря «включил дурачка»: «Да с удовольствием, берите дынь сколько надо!» Крепкие парни от дынь не отказались, но пояснили, что желали бы «помощи» в денежном исчислении. Дядя Боря не протестовал.

В следующий раз, собираясь в Новороссийск, он прихватил с собой ружьишко, с которым долгие годы ходил на охоту. Прикрыл полотенчиком, только дуло чуток выглядывало. И когда парни опять к нему подошли, пообещал оставить в их головах дырочку такого же калибра. Вымогатели ушли, но не успокоились.

Через какое-то время рэкет вернулся. К дому в Приазовском глубокой ночью подкатила машина. Из неё вышли трое. Дядя Боря встретил — людей к нему в гости много приезжало. А когда один из парней начал говорить, сообразил, что опять «давить» будут. Через какое-то время дядя Боря понял, что надо ноги в дом делать, за ружьишком, но как? Вот и говорит он вымогателю: чего, мол пристал, у меня бумага есть от твоего начальника, хочешь, покажу? Парень согласился. Дядя Боря метнулся в дом, выбежал с ружьём и пальнул по веткам над головой вымогателя. Тот упал на колени, и на карачках попятился к машине. Рэкет уехал, и к «сумасшедшему мужику» больше не приезжал…

Мы стали друзьями

В дом дяди Бори и Валентины приезжают десятки гостей. Некоторые — из года в год. Здесь собираются очень необычные люди. Кто-то греческие монеты пытается найти, кто-то на сёрфе катается, кто-то выходит в огород, режет воздух на ломти, и на хлеб намазывает. А воздух в Приазовском действительно такой…

Валентина всё хлопочет по хозяйству, удивляется своему мужу и делает поразительной красоты картины из рыбьих косточек. Увидев их впервые, я не поверила, что такое вообще возможно. Но, оказывается, возможно. Валентина порой находит у рыб такие причудливые косточки, что глазам не верится. Вот ешь всю жизнь эту рыбу и не замечаешь, что она — произведение искусства. А Валентина замечает, и каждый раз показывает нам всё новые и новые шедевры. Да и вообще Валя много чего замечает из того, мимо чего большинство из нас бессмысленно пробегает. Часами она бродит по приазовским холмам с фотоаппаратом в руках, а для впервые приехавших может и экскурсию провести не хуже практикующих гидов, а ещё и интереснее даже.

За два года Валя и дядя Боря стали для нас близкими и родными людьми. Мы созваниваемся и ездим в гости в поселок с населением 200 человек, где отдыхается, как нигде на свете. Мы привозим сюда своих друзей, чтобы поделиться с ними радостью и спокойствием. Преобразился монастырь. Теперь он светится белизной. А как поет хор мальчиков, которые воспитываются в монастыре… Даже и не буду пытаться передать ощущения — это выше человеческих слов. Это нужно услышать, это нужно почувствовать, когда душа поднимается к самым куполам, а по коже мурашки бегут, когда понимаешь, что эти мальчики и эти монахи, которые их окормляют, занимаются самой важной работой на свете, самой трудной — они денно и нощно молятся за нас. Нет ничего труднее на свете…

Татьяна Симагина.